Проповедь в Неделю 35-ю по Пятидесятнице

Сегодня мы читали Евангелие об исцелении Господом слепого человека. Какую способность даровал ему Господь? Смог ли он видеть, после того, как по воле Божией вернулось к нему зрение? Нет, не смог. Видеть ему еще предстояло научиться, а пока слепец обрел возможность лишь смотреть. Помните, очи имут и не узрят, уши имут и не услышат, ноздри имут и не обоняют (Пс., 113, 13-14)?

Что и как мы видим зависит не от телесного состава, а от внутреннего человека, от сердца, от его души. Скажем, глядя на птицу, человек, мечтающий расправить крылья и взлететь к небесам, увидит красоту и смелость ее полета, иной восхитится ее окраской и чудным отливом ее оперения и формой ее стремительных крыльев. Тот, кто к музыке неравнодушен, найдет наслаждение в сладостном звучании пения птицы, кто-то духовный заметит, что в полете она собою являет  крест Христов, а чрева страдалец увидит ее, приготовленной на блюде, и даже ноздрями уловит аромат любимых приправ. Кому что дано, точнее, кто что сумел обрести, к чему дал произволением своим расположиться своему сердцу.

И с человеком точно так: Господь взирает на сердечные глубины, а мы — лишь на лица и одежку, и  туг ли  кошелек. Иной в незнакомце злодея заподозрит, кто умницу увидит, а кто рубаху-простеца. Лишь преподобный Серафим в любом пришедшем умел радость рассмотреть! И в жизни нашей точно так же. Кто-то с черных редких пятен горизонта глаз не сводит, не замечая поток ниспосылаемых ему от Бога радостей, иной в скорбях, как воин в смертельной схватке, торжествует, благодаря за все Христа.

Ну, что  еще сказать? Чуть не забыл, грехи! Свои – смотрю и как бы их не вижу, чужие — как на ладони ясно зрю. В преддверии Великого поста с Ефремом Сириным воскликнем: дай, Господи, свои грехи мне зорко видеть и веки прикрывать на прегрешения других!